Иэн Гиллан: «Хард-рок — хард-роком, но мне кажется, что мы эволюционировали во что-то гораздо более интересное»

В преддверии концерта Deep Purple в Минске портар Ultra-Music пообщался с вокалистом группы Иэном Гилланом, чтобы узнать о заключенном в новом альбоме саундтреке к фильму ужасов, сотрудничестве с новым и одновременно старым продюсером, а также опостылевшем образе «классического рока».

— Здорово, что вы снова приезжаете в Минск. А остались ли у вас какие-нибудь особенные воспоминания о прошлых концертах? Что Deep Purple приготовили для белорусской аудитории?

— На самом деле, очень здорово снова вернуться сюда. У нас много нового материала, как и всем известных песен, и они прекрасно дополняют друг друга. Группа сейчас в отличной форме, и все, что нам нужно, — фантастическая энергетика белорусской публики, чтобы отыграть запоминающееся шоу!

— С момента выхода альбома «Rapture of the Deep» прошло около восемь лет. Как начался процесс создания новой пластинки, что подтолкнуло вас к этому?

— Ну, годы летят быстро и, если честно, мы и не заметили, что кто-то уже ждет нового альбома. Но пришло то самое время, и сложились необходимые обстоятельства, поэтому с того момента, как Боб Эзрин (продюсер альбома — прим. UM) к нам присоединился, мы не оглядывались назад. Он стал катализатором всего.

— Как вам вообще работалось с Бобом Эзрином? Он также продюсировал альбом Kansas «In the Spirit of Things», так что Стив Морс с ним на короткой ноге. А вот с другими музыкантами Deep Purple Боб хорошо обращался?

— Боб — просто душка, еще и настоящий профессионал. С ним было очень здорово работать. Отчасти и из-за его объективности, которая позволила нам сосредоточиться на работе и избавиться от любого намека на нерешительность.

— Как к вам пришла идея пригласить на запись студентов Nimbus School of Recording Arts?

— Ее нам подсказал как раз Боб.

— Похоже, вы часто переезжали с места на место во время записи «Now What?!». Как смена обстановки, окружения влияет на ваше восприятие музыки, которую вы создаете?

— Переезды — вполне естественный процесс. Записывались мы в Испании и Германии, львиная доля работы над проектом велась в Нэшвилле, небольшой крюк в Португалию, где мы с Роджером вносили небольшие изменения в материал. Мы выбрали Нэшвилл потому, что там находится студия Боба Эзрина, да и сам он там живет, поэтому мы могли пользоваться всеми его профессиональными связями. Находясь в туре, мы привыкли сменять по пять городов в неделю, так что место само по себе не так уж и важно для нас. Окружение куда важнее.

— Вы посвятили песню Винсенту Прайсу (американский актер, больше всего известный по своим работам в фильмах ужасов — прим. UM) по какой-то особенной причине, или это был просто подходящий образ для отражения атмосферы?

— Это было рабочим названием. Еще до того, как была написана сама песня, возникла идея написать короткий саундтрек к фильму ужасов. Ну, а это, как вы понимаете, очень благодатная почва для автора текстов.

— Песня «Above and Beyond» посвящена Джону Лорду. Какие самые светлые воспоминания вас посещают при упоминании его имени?

— За долгие годы было опубликовано немало историй с участием Джона — выбирайте любую. Мне кажется, достаточно сказать, что Джон — крестный отец Deep Purple, его работа в студии была безупречной, а сам он являлся настоящим джентльменом и одним из немногих людей в современной музыке, которых можно не покривив душой назвать маэстро.

— Не так давно Роджер сказал, что группа «не обращает внимания на чарты, на то, что популярно, или на текущие тренды». Так интересуют ли вас «чартовые» успехи «Now What?!»

— Очевидно, что вещи такого рода важны для музыкального бизнеса, а мы любим наш лейбл Edel. Для них было бы оскорбительным, если бы я был слишком легкомысленным в этом вопросе. Но если быть совсем честным, мы не так уж и часто задумываемся над подобными вопросами. Deep Purple — это все же инструментальная группа, и почти все свое время мы проводим «в дороге».

— Как вам кажется, что в вашей музыке объединяет тинейджеров и «олдскульных» поклонников? Что вы чувствуете, когда слышите или читаете упоминания о ваших записях как о «классических»?

— Не так уж и просто анализировать такого рода вопросы, но атмосфера на наших концертах всегда замечательная, так что, возможно, дело всего лишь в простом факторе ощущения уюта, внутреннего комфорта, которое неподвластно никакому популярному течению, жанру или поколению в целом. Хард-рок — хард-роком, но мне кажется, что мы эволюционировали во что-то гораздо более интересное. Что до слова «классика», то оно напоминает мне о «классическом роке», и большинство музыкантов моего возраста скажут вам, что это ярлык подобен могильному камню на вашей шее. Иными словами, медиа и, соответственно, все бездумное население этого мира не хотят и не ожидают ничего иного, кроме как постоянного повторения старого материала. Это довольно деликатный момент, так что мы просто продолжаем играть для аудитории, не затронутой глупостью поп-эстрады.