Ritchie Blackmore и Candice - Абсолютные незнакомцы

Один из самых великих рок-музыкантов современности, при виде, которого фанаты впадают в транс, а журналисты падают ниц. Как вы уже, наверно, догадались, речь идет о Ричи Блэкморе, бывшем гитаристе Deep Purple и Rainbow, а в настоящее время лидере группы Blackmore's Night.

Нашему корреспонденту удалось коротко побеседовать с достойной четой, партнерами и любящими супругами знаменитой фамилии Блэкмор – Ричи и Кэндис. В тишине, как гром, резко прозвучал телефонный звонок. На том конце ответили и корреспондент представился:

- Здравствуйте. Меня зовут Евгений…

- Простите, откуда вы звоните?

- Москва, Россия.

- Ну, привет! Я Кэндис Блэкмор. Ричи сидит сейчас рядом со мной. Мы разговариваем с вами по громкой связи. Вы нас хорошо слышите? Ричи: Привет!

- Итак, я Евгений – представитель журнала «In Rock». Интервью с вами – большая честь для нас. Я бы хотел поговорить о вашем новом диске. В нем доминирует электрогитара, чего нельзя сказать о ваших предыдущих альбомах. Это тенденция?

- Я не верю в тенденции. Когда я перешел на ренессанс, я посчитал, что будет идеальным использовать только акустику. Потом я решил, что сюда очень органично впишутся аккорды электрогитары, если их определенным образом исполнять. К тому же я сто лет не держал в руках электрогитару. Так приятно снова за нее взяться.

- Понимаете, многие уже привыкли к вашему обычному стилю. Когда вы играете на электро, вас сразу узнают по вашему фирменному звуку. Вы и акустика – сочетание пока непривычное для ваших фанатов. А что больше соответствует вашему характеру?

- Когда я играю соло, я всегда использую акустическую гитару, и на репетициях тоже. А когда выступаю с группой на концертах перед большой аудиторией, то переключаюсь на электрогитару, так как акустика больше подходит для камерных залов и для сольных номеров.

- В вашем альбоме среди «электрических» композиций есть кавер-версия Jethro Tull «Rainbow Blues». Почему именно она?

- В настоящее время я не часто играю рок, но Jethro Tull – исключение, я люблю исполнять их вещи дома. Что касается «Rainbow Blues» – это замечательная тема, которую раньше никто не исполнял. Это не просто блюзовая композиция, это нечто гораздо большее, в этой песне чувствуется глубина мысли. Больше всего я ценю хорошую мелодию, а «Rainbow Blues» – композиция очень мелодичная. Мы всегда исполняем выразительные вещи, пустая бессмысленная музыка не для нас.

- Бессмысленная музыка бессмысленна…

- Ты не поверишь, но сейчас масса музыкантов работает с материалом, в котором нет мелодий. Сегодня настоящая музыка не в чести.

- Насколько мне известно, вы преподнесли лидеру Jethro Tull в подарок пистолет. Расскажите об этой истории.

- Я подарил ему пистолет для того, чтобы он застрелился (смеется). Шутка, конечно. Если говорить серьезно, то он коллекционирует оружие. Этим подарком я его отблагодарил за запись партии флейты в первом альбоме Blackmore's Night. Я знаю его сто лет (со времен альбома «War Child») и очень уважаю. Для меня было большой честью его причастность к записи нашего диска.

- В «Nur Eine Minute» отчетливо слышна виолончель, однако в списке музыкантов имени этого виолончелиста нет. Может быть, это Пэт Риган экспериментирует на своих клавишах?

- Да нет, это действительно виолончель. Это партии Лорда Марнена из Вулфхерста.

- Кого, простите?

- Лорда Марнена.

- В «Ivory Tower» слышен григорианский хор. Кому принадлежит эта идея?

- Кэндис.

- Спасибо за ответы, теперь я бы хотел поговорить о вашем предстоящем туре. Что планируете исполнять?

- Будет много новых песен и кое-что из старого. Планируется десять композиций из нового альбома, около пятнадцати старых вещей и несколько рок-композиций. В начале начнем тихо, потом по нарастающей, и в конце вдарим настоящий рок.

- Ясно. А теперь есть несколько вопросов к Кэндис. Помните ли вы ваше первое выступление, когда вы были на подпевках?

- Разумеется, помню. До моего знакомства с Ричи я не имела опыта вокалистки. Первый раз я выступила в этом качестве в 1993-м году вместе с Deep Purple. Мы съездили в турне «The Battle Rages On». Ричи услышал, как я пою и предложил исполнить бэки в «Difficult to Cure» и «Black Night». При одной мысли о том, что мне придется выйти на сцену, меня начинало трясти. Положение осложнялось тем, что у Ричи в тот период были напряженные отношения с товарищами, поэтому он меня до последнего момента им не показывал. В итоге мы закрепили один микрофон за кулисами, другой спрятали за усилителями. Я пела свою партию, но меня никто не видел. А на следующий день в чешских газетах (а дело было в Чехии) писали о том, что Джон Лорд умудрился на своем синтезаторе сымитировать женский голос (смеется). Надеюсь, я хорошо списалась в общую картину, раз меня приняли за клавиши. В общем, потом мы долго над этим смеялись. Забавно, что никто так и не узнал, что это была я. Так что первое мое выступление мне запомнилось.

- Кэндис, если бы случай не свел вас с Ричи, вы бы все равно стали эстрадной певицей, или у вас была бы совсем другая судьба?

- Думаю, что если бы не Ричи, путь на эстраду был бы навсегда закрыт для меня. Ведь именно благодаря ему я сумела преодолеть свои страхи и раскрыться перед публикой. Если бы я не встретила Ричи, я бы не стала певицей, но вероятно стала бы кем-то другим. Но музыку я всегда любила. Когда мы познакомились с ним, я работала на одной из местных радиостанций, это было в 1989-м году. То, чем я занималась, хоть как-то удовлетворяло мою потребность в музыке. Как только я надевала наушники, я погружалась в совершенно иной мир – мир созерцания и радости. Это давало возможность спрятаться от проблем, и в какой-то мере спасало от стрессов. Наверно я бы так и продолжала работать на радио. Мне было гораздо комфортнее за кулисами – чтобы только слышали мой голос. Открыто выйти на сцену и петь без Ричи я бы не решилась.

- Я вас понимаю. В той или иной степени музыка живет в каждом из нас.

- Да, это так.

- Вы занимались своим вокалом?

- Совсем немного. Дело в том, что я была первым ребенком в семье, а появление первенца часто ставит родителей в тупик – они пребывают в растерянности и не знают, что делать дальше. Поэтому меня пытались отдавать во всевозможные кружки. В четырехлетнем возрасте меня водили на занятия по пению и курсы актерского мастерства. Это длилось до 12 лет, а потом я решила попробовать свои силы в модельном бизнесе. Так что я не могу назвать те мои давнишние занятия по пению уроками вокала. В настоящее время я занимаюсь своим голосом, делаю разные упражнения, стараюсь беречь голосовые связки, и не принадлежу к числу людей, которые курят, употребляют спиртные напитки и веселятся ночи напролет. Мне это не интересно, да и в любом случае в силу моей профессии я не могу себе этого позволить. Я стараюсь, чтобы мой голос с годами не ослабевал, а наоборот, становился все сильней.

- В дальнейшем вы не планируете выступать соло? На вашем сайте имеются недурные клипы…

- На самом деле иногда ко мне обращаются музыканты с просьбой поучаствовать в их проектах. Вы знаете такую группу, как Rhapsody?

- Конечно!

- Однажды ко мне подошел их продюсер Саша Паэт и предложил принять участие в своем новом проекте Aina (название диска – «The Story of Aina»). Он прислал мне материал, и я спела в нескольких композициях. Потом приняла участие в проекте «Beto Vazquez Infinity». Так что иногда я пою в рок-операх, мне очень нравится этот жанр.

Что касается сольных выступлений… Все началось с того времени, когда еще Ричи работал с Rainbow. Он тогда как раз трудился над новым материалом, и мы начали работать вместе. В то время Ричи уже начал уходить от хард-рока и переходить на классику. Пока остальные члены команды занимались написанием своих песен, мы уединялись в другой комнате и сочиняли свою собственную музыку. Это было совсем не похоже на все то, с чем привык работать Ричи. Это были нежные, мелодичные мелодии. Тогда это было просто побочным увлечением. Ричи много вещей сочинял для меня, и постепенно в моем блокноте скопилось много нереализованных текстов. Потом я попросила его написать еще больше музыки, на что он мне ответил: «А почему ты не напишешь сама?» Сказать по правде, я никогда об этом не думала. В итоге теперь у меня есть достаточно песен для сольного проекта, но они пока так и лежат незадействованные. Периодически я вновь к ним возвращаюсь, но не знаю, что из этого выйдет. Все эти сольные вещи сочинялись просто для души, в скором времени я не планирую их выпустить за пределы студии. Но мне было бы интересно привлечь к ним внимание какого-нибудь продюсера и посмотреть, что из этого получится.

- Есть надежда, что когда-нибудь появится сольный диск с твоими песнями?

- Пока записаны мы записали только две песни. Сейчас они выложены в интернете и их может послушать любой желающий. Что касается сольного диска и турне, пока я не хочу заниматься чем-то иным, кроме того, что мы делаем в Blackmore's Night. Мне очень нравится наше совместное творчество, сочетание моих текстов и музыки Ричи я считаю идеальным. Я не думаю, что отделившись, я смогу сделать что-то лучшее.

- А кто вам шьет костюмы? Вы их придумываете сами, или с вами работает стилист?

- Своим имиджем мы занимаемся сами. Мы придумываем одежду для всей команды. Одеяния в стиле ренессанс можно приобрести в специализированных магазинах, сейчас это не проблема.

- Понятно. Скажите, а вы готовите какие-нибудь средневековые блюда?

- Вы спрашиваете, стряпаю ли я средневековые кушанья? (смеется). На самом деле я люблю готовить что-нибудь необычное. Вот, к примеру, такое блюдо: берешь медовуху (древнерусский алкогольный напиток на основе меда), добавляешь туда яблоки, шалфей, корицу, гвоздику, пряные травы. Ричи обожает этот напиток.

Ричи: О, да! Это точно! (смеется)

- Я полагаю, всем будет очень интересно приготовить такую медовуху с травами. Кэндис, благодарим вас за участие в этом интервью. А теперь мы хотели бы задать несколько вопросов мистеру Блэкмору.

Блэкмор: готов на них ответить.

- Это касается Blackmore's Night. Что для вас играет значимую роль, музыка в стиле ренессанс или ренессанс как стиль жизни? Эта музыка является всего лишь его отражением?

- Конечно, музыка всегда на первом месте. О ренессансе как стили жизни я имею представление, так как много читал на эту тему, но музыка лежит в основе всего.

- То есть, внешний образ для вас не главное?

- Точно. На сцене нашу музыку воспринимают гораздо лучше, когда видят нас в соответствующих нарядах. Внешняя атрибутика как будто связывает все нити воедино и в итоге получается целое театрализованное представление. Хотя мне вообще очень нравятся наши костюмы. Я их надеваю даже вне сцены, могу, скажем, пойти так в ресторан. Мне вообще не нравится современная мода, в этом плане мне ближе средневековье.

- Нашли ли вы идеальную формулу той музыкальной структуры, над которой сейчас работаете? Ваш замысел в Blackmore's Night полностью реализован, или вы все еще пребываете в поисках и сомнениях?

- Идеальной формулы не существует. Творчество – это всегда поиск чего-то, всегда сомнения. Порой мне бывает достаточно сложно озвучить то, что рождается у меня в голове. На сцене игра на акустической гитаре дается сложней, чем, скажем, на электрогитаре. Ведь одно дело баловаться с акустикой дома и совсем другое – выступать перед многотысячной аудиторией. Иногда я немного теряюсь. Браться за электрогитару ради громкого звука не стоит. Игра на акустике доставляет гораздо больше удовольствие и мне и зрителям.

- Хотите ли вы сказать, что играя на акустике, стараетесь выжать из нее по максимуму?

- Как бы я не старался, акустика – это не электро, звуковые возможности не те.

- Ок, про сцену понятно. А что вы скажете насчет работы в студии, насчет ваших записей? Ваш стиль еще претерпевает метаморфозы, или же произошло его окончательное становление?

- Суть в том, что любое творчество всегда подразумевает стремление к совершенству, покорение новых вершин, нахождение иных путей. Нельзя сказать, что мы законсервировались в том положении, в котором сейчас находимся. Признать это – означало бы сознаться в собственной ограниченности. Мы всегда в развитии, всегда открываем для себя что-то новое. Мы работаем над звуком, пытаемся его улучшать и совершенствовать, работаем над песнями, продолжаем изучать собственные возможности.

- Означает ли это, что ваши новые альбомы станут сюрпризом для ваших поклонников? Возможно, будут какие-то стилистические эксперименты?

- Сам стиль меняться не будет. Это буду все тот же я. Как и 40 лет назад.

- Все ваши музыканты имеют титулы – граф, лорд, сэр. Это не более чем сценическая уловка, или?...

- Все они бродяги по происхождению, если вы об этом. Они долго не сидят на месте, приходят, играют и снова уходят. Только привыкнешь к их именам, как они уже начинают притираться к другой группе. В общей сложности мы работаем по три-четыре месяца в году, зато все это время отводим только нашему делу, не отвлекаясь на мелочи. Если хочешь работать продуктивно, сведи работу к минимуму. Мы никогда не станем играть там, где нам не нравится. В этом вся привлекательности нашей команды. Мы живем, как хотим, сами себе устраиваем отпуск и выходные. Мы играем где хотим и когда хотим. Раньше я входил в состав группы, которая была постоянно в разъездах. Бесконечные путешествия очень выматывали, опустошали душевно и физически. В итоге я отказался в этом участвовать. Сейчас мой график – два/два. То есть, два вечера работаю, два – отдыхаю. Как бы ни настаивали промоутеры, на большее я ни за что не соглашаюсь.

- Я вас прекрасно понимаю, знаю, какого это жить на чемоданах. Дороги очень утомляют.

- Да уж, я это испытал в полной мере.

- Как вы относитесь к фолк-музыке? Blackmore's Night работает в индивидуальном ключе, или вы предпочитаете переплавлять всевозможные стили и идеи, вследствие чего рождается совершенно новое звучание? Скажем, музыка в стиле фэнтези?

- Ух ты, мне понравилось название!

Кэндис: мне тоже!

- Все дело в том, что я, конечно же, слушаю музыку ренессанса, но я хочу больше раскрыть ее, добавить новых красок, обогатить новым звучанием. Я хочу играть эту музыку не так, как ее принято играть, а воспроизводить ее со своего ракурса.

- Получается, вы добиваетесь оригинального звучания с помощью оригинальных инструментов?

- Мой инструмент – гитара, а во времена ренессанса ее еще и в помине не было. Когда мне хочется чего-то более традиционного, я беру в руки колесную лиру. Кэндис играет на шоме, средневековом гобое, и мы разбавляем этой классикой нашу музыку. Но когда мы выступаем перед зрителями, мы исполняем музыку той эпохи в нашей интерпретации. Я не имею в виду современную обработку, я говорю о переосмыслении.

- И это переосмысление выражается в звуках гитары Ричи Блэкмора?

- Именно так.

- Ваши выступления в корне отличаются от выступлений других групп. Костюмы, оформление сцены, монологи в паузах между песнями… Вы никогда не думали полностью перейти на театрализованные шоу-представления, тем более начало уже положено?

- На самом деле мы думали об этом. Поскольку у меня острый дефицит времени, да и продюсера, который взялся бы за это, у меня нет, то пока эта идея остается неосуществленной. Я действительно полагаю, что было бы здорово превратить наши выступления в маленькие пьесы, с персонажами и отдельными историями. Тем более, каждая наша песня представляет собой маленький театр.

- Получается, основная проблема заключается в отсутствии грамотного постановщика?

- Выходит, что так. Когда мы станем более популярными и независимыми, мы сможем позволить себе сделать паузу и подумать насчет театрализованных представлений. Ведь из каждой нашей вещи можно сделать полноценный мини-спектакль.

- К слову, вы не смотрели фильм "Гильденштерн и Розенкранц мертвы»?

- Ммм… Нет.

- Просто он про… театр. Но вернемся к выступлениям. Год назад на ваш московский концерт пришло 10 тысяч человек, а наш зал, в котором вы будете выступать в октябре, рассчитан всего на две тысячи. Это вы сами так решили – играть на небольшой сцене?

- Мне больше по душе камерные залы. Мое любимое количество зрителей – одна тысяча человек. Чем больше людей, тем менее внимательно они слушают. Среди большого количества людей всегда велик шанс, что найдется какой-нибудь пьяный чмырь, который начнет дебоширить в зале. Хотя на концерте в Москве было невероятно тихо. При таком количестве людей это редкость.

- Наверно, они с упоением слушали вас.

- Было очень здорово, так тихо…

- Если бы было больше подростков, то было бы все иначе.

- Вы правы. Наша аудитория обычно либо младше на десять лет, либо старше на тридцать.

- Где вам понравилось больше, в Москве или Санкт-Петербурге?

- Так… Дайте подумать. Санкт-Петербург оставил более теплые воспоминания, потому что мне не очень понравился наш московский концерт. Дело в том, что у меня как раз был день рождения, а для меня это всегда немного трагичный день. Меня раздражали мои партнеры, из-за этого я был в подавленном настроении. Мне казалось, что они постоянно косячат, и я на них срывался. Сейчас я даже не помню, что именно было не так, но помню, что я испытал облегчение, когда концерт закончился.

- Вы говорите, что у вас всегда трагичный день рождения? Почему?

- В этот день всегда ожидаешь чего-то особенного, а потом неожиданно приходит осознание, что ты сделался старше, а это значит, что старость приблизилась еще на один день. Это такое странное сочетание сладости с горечью.

- Никогда не знаешь, что тебе принесет этот день, радость или огорчение.

- Это точно.

- У тебя была возможность осмотреть достопримечательности этих городов?

- Я смог насладиться их видом только из окна поезда, но то немногое, что я успел увидеть, меня поразило. Я видел лица людей, которые торопились на работу. Русские сильно отличаются от всех остальных. Мы проезжали поселки, какие-то строения, домики – все было так интересно. А вот на Красной Площади я не был. Однажды я уже говорил в одном из своих интервью, что хотел бы быть единственным человеком, который будучи в Москве не был на Красной Площади.

- В Москве помимо Красной Площади полно других достопримечательностей.

- Я был абсолютно сражен русской музыкой. Я накупил разных дисков и теперь постоянно их слушаю. У вас невероятно гармоничные мелодии, очень необычные аккорды – минорные. Сама структура музыки очень необычная. Особенно впечатлил аккордеон (вероятно, имелся в виду баян – ред.) – великолепный, богатый звук. Моей следующей темой в моих работах станет русская музыка.

- Очень хорошо, мы могли бы снабдить вас кое-какой информацией.

- Русский фольклор – это что-то необыкновенное, великолепное хоровое пение, там такие интервалы! Когда я буду здесь в следующий раз, обязательно еще запасусь дисками. Но мне пока хватит и того, что есть. У меня есть один диск, на котором все написано на русском, и я, к сожалению, не могу прочитать. Я понятие не имею, кто играет, но то, что они делают – грандиозно.

- Ну мы могли бы вам помочь… Кстати, в одном вашем альбоме есть отрывок из Чайковского.

- Кого?

- Ну, Чайковский, великий русский композитор.

- А, Чайковский! Да, мы вставили в «Writing on the Wall» кусочек из «Лебединого озера». На концерте мы обязательно ее сыграем.

- Хочу еще вас спросить по поводу кавер-версий. В вашем новом альбоме есть кавер-версия «Diamonds & Rust» (вероятно это вариация Джоан Баэз). То есть, вы не брали за основу версию Judas Priest?

- Дело в том, что когда мы записывали эту песню, мы не знали, что это Judas Priest! Мы оставались в неведении до тех пор, пока кто-то не подошел к нам и не сказал: «А вы в курсе, что такая же вещь есть у Judas Priest?»

- Ну, эта вещь более известна как песня Джоан Баэз. Кстати, к разговору о Красной Площади. Недавно к нам приезжал Пол Маккартни – он выступал на ней. У вас есть какие-либо идеи относительно того, где бы вы хотели выступить?

- Мне бы очень хотелось провести концерт в каком-нибудь старинном замке, или в историческом месте. Я понятия не имею, есть ли в России такие древние места или строения, я имею в виду старинные заброшенные города, замки или монастыри. Что же касается Красной Площади, для меня это скорее официальное место, что-то связанное с правительством.

- Может вам подойдет какой-нибудь кремль? Кремль – это городская крепость, и тот, что на Красной Площади далеко не единственный в России. Здесь есть уйма городов, которые значительно старше Москвы, там тоже есть кремли, некоторым уже более тысячи лет.

- О, вот это бы мне подошло! Вот, где бы я хотел сыграть!

- Особенно подходит для музыкального театра. А у нас в запасе есть еще пара-тройка вопросов. Хотелось бы узнать, как обстоят дела с вашим участием в других проектах. После трибьюта Shadows еще что-нибудь было?

- Вообще это не входит в мою обычную практику. Правда, я пересекался с Die Geyers. В репертуаре этих ребят есть моя любимая средневековая музыка. Мне нередко поступают предложения от разных команд принять участие в записи рок-альбомов, но я отклоняю такие предложения – для меня это уже пройденный этап.

- Вы хотите сказать, что принимаете предложения только тех команд, которые вам интересны?

- Да, я должен понимать их стиль, чувствовать их музыку, только тогда может что-то получиться. А вообще должен отметить, что сегодня большинство рок-музыкантов совершенно равнодушны к тому, что они играют.

- Вопрос насчет финального этапа творчества Rainbow. Вы не собираетесь выпустить концертный диск этого периода?

- Пока таких планов нет. Хотя менеджмент ради прибыли пойдет на все, что угодно. Но я с нашими прежними менеджерами сейчас никак не контактирую. Если, в конце концов, и выйдет этот концертник, я здесь буду ни при чем.

- Правильно ли я понимаю, вы сейчас окончательно отошли от рока и целиком сосредоточились на ренессансе?

- Да.

- Прекрасно. А нам остается только поблагодарить вас за то, что уделили нам время. Мы узнали много нового. Спасибо и удачи!

- И вам спасибо! Увидимся на концерте!

- Мы будем безумно рады вновь видеть вас в России.

- Ждите нас в октябре.

- Будем ждать с нетерпением. Если вам нужна помощь с русской музыкой, только скажите.

- Я был бы вам очень признателен, если бы вы рассказали немного об этих музыкантах. А то на дисках ведь нет ни слова по-английски.

- Обязательно поможем! Спасибо и до свидания!